Немного о постановке "Баек о лисе, утенке и Балде"
Немного о постановке "Баек о лисе, утенке и Балде"
«Перл среди снотворной музыки»
Открывает спектакль «Гадкий утенок» (1914 г.). Совсем еще молодой тогда Сергей Прокофьев хотел написать по мотивам знаменитой андерсеновской истории … романс (точнее, «не «романс», а «портрет»), но почти сразу стало ясно, что «Утенок» выходит за рамки этого жанра. Эта вокальная сказка стала прологом к будущим операм Прокофьева. Сам композитор писал в дневнике: «Сочинял с удовольствием. Это мой стиль – и он найдет воплощение в опере, которую я напишу. <…> Этот стиль – новый в моих сочинениях. Но он назревает уже больше года. Идея пришла полтора года назад в Лондоне, во время слушания сцены в корчме из «Бориса Годунова». Музыкальный язык «Утенка» необычайно выразительный и театральный. В этой музыке отчетливо различимы и гомон птичьего двора, и завывание ветра, и выстрелы охотников, и плеск волн.
Премьера сочинения состоялась в январе 1915 г. в Малом зале Московской консерватории. «Зал был наполнен публикой до отказа, были и всякие видные люди из музыкального мира … и, конечно, масса консерваторской молодежи. <…> «Гадкий утенок» имел сразу шумный успех», – вспоминала Нина Мещерская-Кривошеина, возлюбленная композитора и адресат посвящения «Утенка».
Сочинение было благосклонно принято даже теми критиками, которые совсем недавно были настроены против Прокофьева. Те же, кто его поддерживал, и вовсе не скупились на похвалы, как, например, Борис Асафьев: «Гадкий утенок» Прокофьева — восторг! Свежо, ярко и убедительно. Это — перл среди снотворной музыки, преподнесенной «современниками», «опять Прокофьев … оказался куда выше всех кропателей. Ну, послушали бы вы этих «современников»: ведь тоска, скука серая! … И вдруг слышишь музыку, подлинную, искреннюю, светлую, радостную: как же не откликнуться! И как же не долбить направо и налево, что надежда наша в Прокофьеве, что это не чудище, а просто сильный, но неуравновешенный талант». И, конечно же, чуть ли не каждый музыкальный критик провел параллели между композитором и его героем. «Для многих и сам Прокофьев — гадкий утенок», — писал Борис Асафьев. — «И кто знает, может быть, оттого не удался ему конец сказки, что еще впереди его превращение в лебедя, то есть полный расцвет его богатого таланта и самопознания».
«Актерами должны быть танцовщики-акробаты»
«Байка про лису, петуха, кота да барана» И. Стравинского – «веселое представление с пением и музыкой» – сочинялась в разгар Первой мировой войны, в 1916 г. В «Хронике моей жизни» композитор пишет: «Военные известия глубоко волновали меня, бередили мои патриотические чувства. Мне было тяжело находиться в такое время вдали от Родины, и только чтение русской народной поэзии, в которое я погрузился, утешало меня и приносило радость. В стихах этих меня прельщали не столько занимательность сюжетов, полнокровных, нередко даже грубоватых, или эпитеты и метафоры, всегда восхитительно неожиданные, сколько сочетание слов и слогов, то есть чисто звуковая сторона, которая производит на наше чувственное восприятие впечатление, близкое к музыкальному».
Именно в этот период Стравинский сочиняет свои «русские» произведения: «Прибаутки», «Кошачьи колыбельные», «Свадебку», Четыре хора a capella для женских голосов. Сюжет «Байки» взят из фольклорного сборника А. Афанасьева, где Лиса является главным действующим лицом многих сказок, и текст либретто составлен из фрагментов разных сказок. «Музыка «Байки» начинается с ее стиха. Я открыл новую – для меня – технику, уже сочиняя песни на русские народные тексты. …Музыка сочинялась быстро… Я сам составил план сценической постановки, заботясь о том, чтобы «Байку» не принимали за оперу. Актерами должны быть танцовщики-акробаты, и певцы не должны были отождествляться с ними. «Байка» не нуждается в символических обертонах. Это … сказка и ничего более».
«Байка» связана с традициями русского лубочного театра и в то же время апеллирует к европейскому средневековому театру. Музыка ее остроумна, гротескна. Необычен и состав инструментов: струнные и духовые группы представлены одним инструментом, состав ударных расширен, и очень важную роль играет экзотический инструмент, совершенно очаровавший Стравинского,– венгерские цимбалы.
Впервые «Байку» представил Русский балет Дягилева (хореограф Б. Нижинская, художник М. Ларионов, дирижер Э. Ансерме). Премьера состоялась 18 мая 1922 г. на сцене Парижской оперы. «Нижинская великолепно уловила характер и дух этой короткой буффонады для уличных подмостков. У нее нашлось столько изобретательности, остроты и сатирической жилки, что спектакль производил неотразимое впечатление», – писал сам Стравинский.
«Не ваша ли корова летает на заре?»
«Сказка о попе и работнике его Балде» написана в 2000-01 гг. По словам Александра Праведникова, создавая ее, он тоже пытался найти некий новый музыкальный язык – язык нового века. Это сочинение уже звучало с концертной эстрады, но в театре еще никогда не ставилось.
Режиссер-постановщик преисполнен энтузиазма: «Мне кажется, у Александра Праведникова найден идеальный баланс. Его опера, уверен, будет интересна и детям, и взрослым. Музыка «Сказки» очень театральна. Композитор ведет интересный диалог и с Прокофьевым, и со Стравинским – неслучайно он сам предложил именно такую программу. Мы как будто выстраиваем мост через двадцатый век в современность. И этого совершенно не нужно бояться. Современных композиторов тоже нужно знать! Нам очень повезло, что у нас есть такой композитор – сумасшедший в самом лучшем смысле этого слова, безумно преданный своему делу, фонтанирующий самыми невероятными идеями».
Перед Александром Праведниковым стояла ответственная задача выстроить общее здание спектакля. И он решил сделать связки, чтобы не возникало ощущения, что это просто набор составленных вместе опусов. Таким образом, он стал еще и автором интермедий, которые можно рассматривать как некий своеобразный инструментальный театр.
Первая – вступительная – написана на стихи замечательного детского поэта Леонида Чернакова (Соседка у Петрова // Спросила во дворе:// «Не ваша ли корова// Летает на заре?»… «А что, – сказал на это// Задумчивый Петров, –// Сейчас в разгаре лето –// Раздолье для коров…// Возможно ли в квартире// Корову удержать?// Она часа в четыре// Старается сбежать.// По лестнице спуститься Корове мудрено –// И вот она, как птица,// Летит через окно.)
Режиссер Дмитрий Белянушкин работал над спектаклем в тесном сотрудничестве с дирижером Антоном Гришаниным и молодыми художниками Александром Арефьевым и Марией Чернышевой. Известный хореограф Рамуне Ходоркайте поставила танцы. А Елена Копунова, художник по свету Большого театра, создала яркую световую партитуру. Танцовщики-акробаты актерами не стали, но для артистов мимического ансамбля эта постановка – настоящий подарок. Они здесь выступают наравне с музыкантами и певцами.
О том, как обрела реальные черты эта сказочная история, рассказывает режиссер-постановщик Дмитрий Белянушкин.
- Кто же придумал такой интересный и необычный проект?
- Александр Праведников предложил эту программу для концерта в Бетховенском зале. А Владимиру Георгиевичу Урину захотелось сделать из нее полноценный спектакль, и он пригласил нас с Антоном Гришаниным. Дальше, уже в процессе работы, были написаны интермедии, выстроился порядок произведений и было придумано замечательное художественное решение спектакля – очень игровое. Проект нацелен на самую благодарную и отзывчивую аудиторию – на детей, но и родителей тоже не стоит сбрасывать со счетов. Сказки вообще очень «многослойный» жанр, в них каждый открывает какие-то свои пласты.
- А как вы объединяете все эти разные произведения в один спектакль?
- Это первый вопрос, который пришлось задать самому себе! Три совершенно разных композитора, разные эпохи, стили, разные сказки, наконец. Ведь Андерсен тоже не очень «монтируется» со сказками Пушкина или подчеркнуто лубочным миром «Байки про лису». Отсюда и родилось у нас место действия – ярмарка. Это мир, где все возможно. Это стихия, объединяющая самые разные жанры и театры. Вот рядом с палаткой, где торгуют блинами – кукольный театр, через пару метров кто-то поет, совсем рядом танцуют, где-то еще бродит медведь на цепи.
Я прекрасно помню свои детские впечатления от народных гуляний, от уличного балаганного театра. Мой дедушка водил меня на ярмарку в моем родном Саранске – и как же там было красочно и вкусно! К сожалению, этот мир потихоньку уходит в небытие и забывается. В нынешних ярмарках все-таки есть что-то искусственное, нарочитое. И потому так хочется рассказать об этом мире современным детям, которые, наверно, ничего подобного уже не увидят. Погрузить их в атмосферу простого и какого-то человеческого театра, где нет спецэффектов, зато есть тесный контакт со зрителем, и который тоже уходит в прошлое. И, несмотря на то, что наш театр в этом спектакле веселый и озорной, в финале на какое-то мгновение возникнет грусть по этому уходящему миру.
- Но для того, чтобы получился полноценный, настоящий спектакль, у этих историй, наверное, должен быть и общий смысловой стержень?
- Все эти произведения мы выстраиваем в своеобразный рассказ о художнике и времени, в котором он живет. «Гадкий утенок» – история о становлении личности, которая преодолевает угнетение и прессинг. Согласитесь, многим творцам пришлось через это пройти. «Байка» Стравинского – это своего рода диалог художника с искушением. Лиса ведь все время искушает Петуха то разными обещаниями, то разными лакомствами. Опять-таки очень жизненно: многие ведь попадаются на эту удочку, идут на поводу у заказчиков и в результате теряют себя.
А «Сказка о попе и работнике его Балде» – это вообще история про художника в чистом виде. Александр Праведников даже специально сочинил эпизоды, которых нет у Пушкина, например, разговор художника – Балды с морской стихией. Это история про творческое начало и закоснелый взгляд на мир. И поп здесь выступает не как служитель церкви, а как носитель определенной жизненной философии. В этом образе воплощаются мещанство, невежество, самодурство, которые в тех или иных количествах есть во многих из нас. Мне кажется, именно сейчас эта опера приобрела очень актуальное и современное звучание. Притом, что написана она лет пятнадцать назад. Но композиторы вообще обладают удивительным умением заглядывать несколько вперед – как, впрочем, и некоторые режиссеры, музыканты и художники. В какой-то степени они – наши предсказатели, только мы, к сожалению, не всегда к ним прислушиваемся.
В спектакле будет еще один очень важный лейтмотив – лисий хвост. Этот образ проходит через все наши истории, в каждой из них появляются хитрые лукавые глазки, каждая так или иначе связана с хвастовством, любопытством, лукавством, неискренностью, стремлением манипулировать другими, получить выгоду. Это еще одна «взрослая» сторона нашего спектакля.
- Миниатюрная моноопера, балет-пантомима с пением – жанры довольно непростые…
- Да, когда вся эта история только начиналась, мы все собрались и стали решать, как мы вообще определим жанр нашего спектакля, его ведь нельзя назвать ни оперой, ни балетом. И остановились на варианте «музыкальное представление с песнями и плясками». Фактически это тот жанр, который «заложил» в свою «Байку про лису» Стравинский.
Я изучал историю постановок «Байки». Ее ставили очень по-разному. Кто-то делал настоящий балет. Кто-то вводил игровой элемент «театра в театре». Кто-то пытался представить ее силами кукольного театра. Эта вещь располагает к разного рода экспериментам. А вот «Гадкий утенок», напротив, вроде и не предполагает никакого сценического действия. Все постановки, которые я видел, были полуконцертными. И все равно это настоящий театр – инструментальный театр. Именно музыкальный инструмент здесь дает и действие, и развитие, и конфликт.
Так что у нас это и опера, и балет, и кукольный театр – и все в рамках театра ярмарочного. Синтетический такой получается жанр.
Очень важную роль играют артисты миманса, которые предстанут ярмарочными скоморохами. Они у нас и драматические артисты, и танцовщики, и кукольники, и даже реквизиторы и монтировщики – они на глазах у зрителя будут готовить к представлению наш «уличный» театр. Каждый артист играет по несколько ролей и должен перевоплощаться очень быстро, буквально не сходя со сцены.
Певцы же выполняют функцию рассказчиков. Конечно, в начале у меня была идея помучить самих солистов, чтобы они были и рассказчиками, и актерами, и кукольниками. Но эта музыка настолько сложна, что петь, играть, да еще и взаимодействовать с партнером «через куклу» – это практически невозможно. К тому же, мы бы снизили темп, потеряв активность взаимодействия артистов друг с другом и со зрителем. А так у нас получается очень качественная музыкальная составляющая, потому что певцам ничего не мешает петь. Солисты дают действенную интонацию, а артисты миманса – ее пластическое выражение. Конечно, певцы тоже принимают участие в действии, но не такое активное. Еще у нас есть хор, который играет роль рассказчика в «Сказке о попе и работнике его Балде». Александр Праведников таким образом апеллирует еще к одному жанру – к древнегреческой трагедии. Принимать участие в действии будет и детский хор, и, конечно же, сам оркестр.
- Вам удалось поместить полный состав оркестра в пространство Бетховенского зала?
Да, к счастью, «ужимать» ничего не пришлось: и в «Байке», и в «Балде» не такой уж большой состав оркестра.
- А что из себя представляет балетная составляющая спектакля?
- Здесь у нас тоже сочетаются разные жанры: и модерн, и хип-хоп, и брейк-данс, и классический балет, и пластический театр. Все зависит от ситуации, в которой оказываются герои. К примеру, в начале спектакля пластика Гадкого утенка ломаная, можно даже сказать уродливая. Зато после его превращения в лебедя начинается настоящий классический балет – с красивыми руками и совершенно другой подачей корпуса. Рамуне Ходоркайте проделала невероятную работу! Давно мечтал с ней сотрудничать, я ведь сам прошел через ее школу, когда учился в ГИТИСе. Рамуне очень интересный и талантливый хореограф.
- Каким образом налажено взаимодействие артистов и кукол?
- Они играют бок о бок! Но какого-то специально задуманного противопоставления живое-неживое здесь нет – это было бы слишком просто. К примеру, роли Гадкого утенка и Балды исполняют артисты, а персонажи птичьего двора и поп с попадьей – это куклы. И мы еще специально сделали таких кукол, чтобы кукловод тоже был виден аудитории. Ведь артист, который управляет куклой, сам тоже отыгрывает все ее реакции, все ее ощущения. Мы видим его отношение к ней и другим персонажам. По-моему, получается довольно интересно. К тому же (и это вам скажет любой кукловод) каждая кукла все равно одухотворена человеком, который с ней работает. Это в любом случае очень теплая и человеческая история.
- Расскажите, пожалуйста, про художников, с которыми работаете.
- С Александром Арефьевым и Марией Чернышевой мы вместе работаем уже не в первый раз. Сейчас перед ними стояла очень непростая задача. Нам же нужно с самого начала настроить зрителя на восприятие другого театра – не Большого с его высоким классическим искусством, а площадного, создающегося здесь и сейчас. И наши художники придумали очень занятное пространство, которое дает это ощущение стихийного театра. Буквально на глазах у зрителя его достраивают, доделывают, что-то ремонтируют, доносят реквизит. Они нашли очень интересную технологию производства. Костюмы и декорации у нас получаются совсем не «с иголочки», – наоборот, возникает ощущение, что театр создается из подручных материалов, а куклы уже не один десяток лет не сходят с подмостков. Наш театр – простой, в хорошем смысле этого слова, такой, каким он мог быть сто-двести лет назад.
Художникам вместе с цехами театра удалось совершить настоящее чудо: в нетеатральном пространстве концертного зала вдруг родился очень живой театральный мир.
- С какими трудностями вы столкнулись при освоении пространства Бетховенского зала? Наверное, приходилось отказываться от каких-то интересных идей?
- Естественно, когда режиссер и художник только начинают придумывать спектакль, они еще не знают детально, как это все будет функционировать. Потом, когда они оказываются в реальных обстоятельствах конкретной сцены, что-то неизбежно меняется. Это нормальная ситуация, так было всегда и везде. Трудности были. Но главное - все удалось преодолеть, надо отдать должное производственным цехам театра. Практически все, что мы изначально задумывали, удалось реализовать. Включая замечательную световую партитуру. При всей кажущейся простоте световые решения очень интересные, они способны заставить декорацию заиграть новыми красками. На световых репетициях у меня иногда возникало ощущение, что картинки на заднике сейчас оживут и сами начнут принимать участие в действии.
- Как вам кажется, эта музыка будет легко восприниматься детьми?
- Написать хорошее музыкальное произведение для детей – это вообще самая трудная задача, с которой только может столкнуться композитор. Перед постановкой в Большом «Истории Кая и Герды» я прослушал очень много самой разной детской музыки. И мне все казалось, что она либо довольно примитивная, либо далеко не детская. А музыка к детским мультфильмам? Иногда она бывает настолько психоделической, что я сейчас вообще не понимаю, как в детстве мог это слушать и воспринимать. Наши классики, к сожалению, не оставили нам в наследство детской музыки. Ведь те же сказки Римского-Корсакова – это далеко не детские оперы.
Конечно, Стравинский совершенно не рассчитывал на детей, когда писал свою «Байку». Но ведь русские народные сказки, на которых она основана, дети слушают с удовольствием. И мне кажется, что его музыка – остроумная, театральная – будет очень хорошо ими восприниматься. Прокофьев, в свою очередь, тоже задумывал далеко не детскую историю. Он из небольшой сказки сделал настоящее монументальное полотно. Это практически опера, пусть она идет всего двенадцать минут. Но и для детской аудитории это будет интересно и захватывающе.
По-моему, эта программа должна понравиться и детям, и их родителям. К тому же, у взрослых будет замечательная возможность окунуться в мир детства, ярмарки, праздника, получить заряд позитивных эмоций, которых в наше время так не хватает. Иногда ведь так приятно забыть про то, как важно быть серьезным, и хотя бы полтора часа побыть ребенком. И, может быть, даже стать немного моложе душой.
Интервью Александре Березе
